На экране появились фотографии Воронова и Матвея, где они вместе, улыбаются, о чем-то говорят. Старые фото, оба ещё очень молоды… Где только нашли эти снимки, непонятно.

– …он же его и убил…

А меня словно током прошибло. Вот кто предатель… Вот, кто убил Матвея. Костя. Тот, кому я доверяла больше всего. Тот, кому доверял Матвей.

Взвыла, упала на колени, обнимая себя руками, пытаясь защититься от этого жуткого мира, где друг убивает друга, а дети остаются сиротами. Где всем заправляют деньги и нет большей ценности для этих людей. Но разве это люди? Это же изверги! Мрази, которым плевать на всё, кроме собственного кармана. Ведь всё это из-за денег. Денег и власти. Они живут этим и когда кто-то из них находит другой путь, открывает глаза и начинает видеть истинные ценности, как увидел Матвей, его просто уничтожают, воспользовавшись слабым местом. Ударяя по самому дорогому и сокровенному.

Из груди вырываются лишь хрипы, потому что кричать больше не могу. Стону и тихо вою, вцепившись пальцами в свои волосы и раскачиваясь из стороны в сторону.

– Тихо! Тихо! – меня обхватывают чьи-то руки и притягивают к себе.

Перехватывает дыхание и я замираю. Матвей… Он пришёл. Это не он погиб. Не он!

Оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него и вижу… Не его. Самсон обнимает меня и что-то шепчет, гладя по голове, как ребёнка, у которого отобрали конфетку. Не Матвей. Нет его больше.

Срываю голос, кричу и выдираю клочья своих волос. Пытаюсь заглушить эту боль физической, но не получается и я снова хватаюсь за всколоченные локоны.

– Тихо! Перестань! Стеша, не надо! – Яр хватает мои запястья одной рукой, а другой удерживает меня, прижимая к себе. – Подумай о ребёнке! Нельзя, Стеша! Нельзя так! Тише…

Утыкаюсь лицом в его грудь и уже беззвучно вою, содрогаясь от конвульсий, от агонии, в которой сейчас корчится моя душа.

– Его не вернуть, Стеш. Ты о себе сейчас должна думать. И о ребёнке. Слышишь меня? – отдирает от себя и сильно встряхивает.

– Не о ребёнке… – шепчу, словно чужими губами. – О детях. Их будет двое… Мои малыши… – обнимаю своими руками живот и закрываю глаза, впадая в какую-то прострацию.

Вакуум, где нет боли, нет предательств и убийств. Там, где счастлива со своим мужем и двумя малютками с карими глазками, как у их отца. Там, где нам будет хорошо… Всегда.

– Стеша! На меня смотри! – Самсон снова встряхивает, сильно впиваясь пальцами в плечи и я открываю глаза, смотрю на него невидящим взглядом. – Я должен тебя защитить! Пожалуйста, приди в себя! Ты нужна мне сейчас здравая, мелкая! Слышишь? Нам нужно валить отсюда! Ещё немного, и Синий доберётся до нас! Я должен тебя спрятать! Да приди ты в себя! – легкая пощечина немного отрезвляет и я выдыхаю – оказывается, всё это время не дышала. – Матвей ни за что не хотел бы, чтобы ты, страдая по нему, забыла о ребён… О детях. Мы должны их защитить!

Я понимаю, что он прав. Знаю, что должна. Но как? Откуда взять силы?!

– Не могу… Пожалуйста, оставь. Пусть они убьют меня… Пусть. Нет больше сил, – ноги подкашиваются и я падаю, но Самсон подхватывает меня на руки и куда-то несёт.

– Нет, не оставлю. Я пообещал Матвею ещё тогда, в Чекалине. Пообещал, что не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. И я не позволю!

Уже слабо что-либо соображаю, всё время впадаю в какую-то нирвану. Уже всё равно. Плевать. Матвея нет и мне не нужно спасение.

Боль не даёт забыться и я снова возвращаюсь в реальность. В гребаную реальность, где меня лишили всего. Когда-то я лишал так же других, а теперь всё забрали у меня. Восторжествовала справедливость? Нихера подобного. Я зубами своё вырву! С мясом! Кусками!

Физическая боль ничто по сравнению с той, которая жжёт изнутри. Лишь одна больная, озверелая мысль бьётся в голове. Сводит с ума, заставляет впасть в бешенство.

– Где она? – еле шевелю пересохшими губами. – Стеша где?! – силюсь встать, но Ворон толкает меня назад и продолжает накладывать повязки.

– Я выясню это. Позже. Сейчас тебя подлатал немного, отдохнуть надо. Нам обоим.

– Сейчас! Не позже, блядь, сейчас! – порываюсь встать ещё раз, но от боли падаю обратно уже сам. – Её нужно найти, слышишь, Кость?! Нужно найти! Пока Синий не добрался до неё!

– Остынь, брат. Сейчас мы не в состоянии её искать. Но на счёт Синего не парься. Его пасут мои пацаны и при первой же возможности возьмут за яйца. Стешу тоже ищут, потихоньку прочёсывают город. А нам пока отсидеться надо. Раны чуток залижем и в бой.

Только сейчас замечаю, что Ворон тоже ранен – перебинтовано плечо. Пытаюсь вспомнить, как вообще выбрались из той жопы, но в сознании стена кирпичная.

– Ты сам-то как?

Костян ухмыляется и пожимает плечами, тут же морщится от боли.

– Жить буду. Тебя покруче нафаршировали. Думал, от потери крови окочуришься. Хорошо хоть печень не задета. Чуть не покрошили нас там. Стреляй я немного хуже и всё, кранты.

– Самсон не звонил? – во мне всё ещё теплится надежда, что предатель не он, что кажется мне и чудится.

Ворон глядит на меня хмуро и, поджав губы, мотает головой.

– Телефон недоступен. Стешин тоже. По мобилам выследить не получится.

Закрываю глаза, пытаюсь в затуманенном алкоголем мозгу поймать единственную здравую мысль, но она ускользает. Чувствую, что ещё немного и я просто отрублюсь. Буду, блядь, отсыпаться, пока моя кошка там где-то… Неизвестно где, как и с кем.

– Нахрена же ты в меня столько бухла влил, – ворчу на Ворона, хотя хорошо понимаю – по-другому сдох бы от боли.

– Так анестезия же, – Костян сам опрокидывает стакан водки и откидывается на спинку стула. – Поспать надо чуток.

Оглядываюсь вокруг, силясь догнать, где нахожусь.

– В бункере мы, – поясняет Костя и усмехается. – Я его давно построил. Для такого случая… Правда, думал, что придётся тут от тебя Катьку прятать. А оно, видишь, как? Эх, жизнь…

– Кстати, чего там Катерина? Ты же понимаешь, они сейчас всех шерстить будут.

– Я её спрятал ещё до того, как побег тебе организовал. Что ж я, дурак совсем?

– Ясно. Помоги встать. Расхаживаться надо, – протянул руку, но Ворон закатил глаза.

– Уймись. Пару дней поваляйся, в себя прийди. За это время как раз новые доки тебе сделают. Я уже заказал. Кстати, ты же не знаешь. Тебя покойником объявили. По всем новостям трубят. Синий, видимо, хотел грохнуть тебя без шума на той хате, а для этого мусорам пришлось объявить о твоей смерти. Мол, ты там взорвался, у забора. В общем, лохонулся наш голубок. Ну что, хряпнем ещё беленькой? – Костя потянулся за стаканами.

А вот это была неожиданная новость. Я бы даже сказал, хорошая. Полезная на данный момент. Синий, как оказалось, зассал и сделал первую ошибку. Считай, сам отмазал меня от ментов. Ведь теперь они не станут искать того, кто погиб во время побега. Замечательно.